Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

частью гораздо более крупной организации. Зачастую эта организация подсовывает лишь чрезмерную бумажную работу и ненужные собрания, зато иногда, когда речь заходит о суде по поводу права опеки над пациентом, она словно манна небесная.

Поставив в известность руководство, я поговорил с врачами детской реанимации, и мы заполнили все необходимые документы. Формально мальчик был их пациентом. Наших совместных показаний для суда будет более чем достаточно.

Большинство людей сталкивались с «судебной задержкой». Если бы речь шла о лишении родительских прав с целью спасения ребенка из ненадлежащих условий проживания, то дело могло бы затянуться, полагаю, на неделю-другую. В данной ситуации, однако, все решается быстро.

Я не присутствовал на суде, но мне сообщили, что все прошло успешно. Судья нашел возможность рассмотреть дело вне очереди и принял решение. Теперь официальными опекунами этого бедного маленького мальчика были мы – больница, врачи.

«Победа» в таком сражении не доставила мне особой радости. Фактически она означала, что теперь мы имели право прекратить оказывать медицинскую помощь десятилетнему мальчику. На какой планете это можно было бы назвать победой?

В отличие от меня, отец на суде был. Он ругался с судьей, делал все возможное, чтобы ходатайство было отклонено. Судья в итоге заключил, что тот явно любит своего сына, но в данном случае в интересах ребенка нужно было сделать не то, что подсказывал ему родительский инстинкт.

Лишь под конец дня мне сообщили, что родители были людьми крайне религиозными. Медсестра из детской реанимации сказала мне по телефону, что они хотят встретиться с представителем церкви. Чуть позже в тот же день для разговора с ними прибыл викарий.

Я возлагал на эту встречу большие надежды, однако они оказались обмануты. Отец выставил священника с криками:

– Вы здесь все заодно!

«Ладно, – подумал я. – Я пытался. Но время пришло…»

Хотя теперь мы и имели полное законное право отключить мальчика, реализовать его было не так-то просто. Я имел дело не с каким-то безумцем, психопатом или человеком, способным причинить вред другому. Передо мной был отец, отчаянно желавший спасти свою семью. Что бы ни случилось, победителем в тот день не суждено было стать никому. Ни ему, ни уж точно его сыну.

Мы всегда приглашаем близких попрощаться с пациентом. Они могут взять его за руку, помолиться или же просто постоять рядом с ним в комнате в его последние секунды, глядя в другую сторону. Мне совершенно неважно, как все будет происходить, – главное, чтобы это устраивало родственников.

Прошло четыре дня, и отец был уже совершенно не похож на человека, который физически мне угрожал. Его плечи опустились, а волосы были растрепаны. Он был сломлен. Мужчине казалось, что он подвел свою семью. Я видел это в его глазах.

Когда суд принял решение, мы не стали торопить события. Этот несчастный человек оказался в немыслимой ситуации. Ему предстояло окончательно потерять своего ребенка. Я сталкиваюсь с подобным постоянно, но легче не становится. Как бы я ни старался огородить себя от своей работы, такие ситуации пробивают мою защитную броню своими маленькими кинжалами, постепенно расправляясь со мной. На самом деле мне не стыдно признаться, что я смахнул слезу, вспоминая об отце мальчика, когда редактировал эту главу. Я частенько думаю о том, что, возможно, я не самый подходящий человек для работы нейрохирургом. С другой стороны, где мне еще быть?

Мы молча прошли в детскую реанимацию. Все устроились, как им было удобно, после чего мы отключили мальчика от аппарата ИВЛ. Его уровень кислорода упал. Я видел это по показаниям приборов. Он никак не боролся за жизнь. Вскоре его маленькое сердце дернулось, а затем остановилось, присоединившись к мозгу. Мальчик был мертв. Все было кончено.

Мы сделали все, что могли. Все мы. Врачи и его семья. Все мы действовали исключительно в интересах этого маленького десятилетнего мальчика. Мы просто делали это по-разному.

18

Решать вам

Когда речь заходит о консультанте, проводящем обход пациентов, у людей старшего поколения в голове всплывает образ Джеймса Робертсона Джастиса из старого ситкома Doctor in the House и его многочисленных продолжений[79]. Его персонаж, сэр Ланселот Спратт, залетал в палату, выкрикивая поручения плетущейся за ним процессии младших врачей, в то время как медсестры внимали каждому его слову, а пациенты реагировали подобно Моисею, когда ему явился сам Бог. Ах, были же времена!

Некоторые люди и до сих пор преклоняют голову перед любым, у кого есть хоть какая-то власть, ну или хотя бы шнурок с бейджем на шее. Белые халаты, галстуки, рукава с запонками – все это осталось в прошлом. Поколение моих родителей было, пожалуй, последним, представители которого беспрекословно соглашались с каждым словом полицейских, учителей, врачей и – верхушки пищевой цепочки – королевской семьи. Современные дети скорее поверят «Гуглу», чем какому-нибудь квалифицированному взрослому с многолетним опытом. Черт, да они готовы довериться «Википедии»! Диванным экспертам и представителям «влиятельных кругов» даже удается построить карьеру в политике.

Я считаю, что интернет, безусловно, принес столь желанные перемены, но, как и многие другие вещи в жизни, он может завести слишком далеко. Как и с прочими современными нововведениями, в интернете нет ничего плохого, пока он не начинают приносить вред.

Доверяясь врачу, человек должен не сомневаться, что тот не только знает свое дело, но и действует исключительно в его интересах. Чтобы оставаться специалистом в своей области, врач никогда не перестает учиться – статьи о новых достижениях медицины публикуются постоянно. Переписка с коллегами, изучение медицинской литературы – на все это уходит немало времени, и какое-нибудь новое чудо-лекарство или методика могут запросто ускользнуть от его внимания. Я как могу стараюсь за всем поспевать, однако, если кто-то из коллег или даже сам пациент предоставит мне убедительную информацию, о которой я не в курсе, я приму ее к сведению. Я ознакомлюсь с материалами, покопаюсь, сделаю выводы. Никакого эго. Точнее, эго-то есть, но оно никогда не станет причиной, по которой бы я что-то не сделал.

Что касается интересов пациента, то мне было бы очень обидно, если бы кто-то из родителей обвинил меня в том, что я не ставлю их ребенка превыше всего. Мы с женой познакомились в Глазго еще до начала моей специализации в области нейрохирургии, так что она стала непосредственным свидетелем моего профессионального роста. Не могу сказать, что мою супругу радует багаж, который идет вместе с историей моей врачебной карьеры. Прошло двадцать лет, и, по ее словам, я неотделим от своей работы. Она